У евреев не было, нет и не может быть своего национального дворянства, как нет и своих святых. Есть праотцы, пророки, праведники-цадики, но… святых нет. Потому что согласно их этнической мифологии, одинаково свят весь народ еврейский: идея равенства в высшем смысле всех евреев между собой заложена в этом постулате. (Из тех же соображений еврей не должен был давать еврею деньги в рост, не должен был порабощать еврея и т.п., поскольку это нарушило бы вот такое сакральное междоусобное еврейское равенство в Боге.)

Однако, проживая в рассеянии среди других народов, богатые евреи в своем стремлении к эмансипации нередко приобретали местное дворянство (барон Ротшильд во Франции, Дизраэли лорд Биконсфильд в Англии, барон Штиглиц в России и т.д.). Это довольно распространенное явление в массе своей относится уже к XIX веку, к постнаполеоновской эпохе. Хотя отдельные редкие случаи возникали порою и раньше, нося вполне курьезный характер.

Исторический курьез, однако, приобретает свойство скверного анекдота, когда на него пытаются ссылаться как на некий знак, придают ему обобщающее значение. Так поступают, увы, некоторые наши историки: брат и сестра Валерий и Татьяна Соловей купно с Сергеем Сергеевым.

В книге Соловьев читаем: «Если представители ”великорусского господствующего племени” легко могли стать крепостными дворян-муcульман и даже дворян-иудеев, то православные дворяне владеть крестьянами-мусульманами не могли, а крепостных иудеев в природе и вовсе не существовало». Авторы опираются на сведения профессора Центрально-Европейского университета (Будапешт) А.К. Миллера¹, известного, помимо прочего, своей лекцией «Империя Романовых и евреи»². И приводят такой пример: «В XVIII в. Нота Ноткин и Иосиф Цейтлин (имел чин надвор­ного советника), оставаясь в иудейской вере, владели большими имениями с сотнями крепостных» ³.

14 марта 1918 года в журнале «Огонек» № 2 был напечатан рассказ Александра Ивановича Куприна, одного из самых известных тогда писателей, под названием «Гусеница». Рассказ этот был весьма небезразличен автору, который в письмах редактору В. Бонди дважды просил прислать ему корректуру, мотивируя это так: «Ах, как бы я отшлифовал рассказ». Но в той турбулентной политической ситуации, которая царила кругом, приходилось все делать наспех, поскольку завтрашний день был непредсказуем. И рассказ пошел в печать в первозданном виде.

О чем он был? В горячке революционных дней рассказ посвящался именно тем людям, кто в царской России приближал, как мог, эти самые дни, но не всем подряд, а исключительно… женщинам, участницам тайных антиправительственных обществ.

Рассказ состоит из двух частей, причем первая носит характер предисловия, подводящего ко второй, главной. Начинается все с того, что автор якобы рассматривал вдвоем с приятелем «фотографический альбом для руководства филе­ров по политической службе. Это была небольшого фор­мата, но довольно толстенькая книжка, которая развер­тывалась и складывалась, как гармония, с карточками на обеих сторонах – словом, нечто вроде карманного альбома видов какого-нибудь города или морского по­бережья. Попала она к нему очень кружным путем в те дни Февральской революции, когда громились и сжига­лись полицейские участки». И там, среди фотографий разных персон, отслеживаемых охранкой, автора поразили своим выражением портреты женщин: «Вера Фиг­нер и Засулич, обе в молодости, Екатерина Константиновна Брешковская, Коноплянникова, Спиридонова, Маня Школьник, Нина и Наташа – севастопольские ге­роини, и еще, и еще. Посмотрите, как спокойны и просты их лица и что за прекрасное выражение в этих ясных, таких человеческих глазах. Чувствуешь, но не расска­жешь словами. Тут и нежная доброта, тут чистота мыс­ли, и светлая печаль, и какая-то счастливая обречен­ность, и великая любовь, и непоколебимая твердость решения... и – вглядитесь – какая мягкая, какая есте­ственная женственность! Вот я точно вижу, что идет по улице такая женщина, чтобы убить какого-нибудь усми­рителя. В сумочке у нее восьмизарядный браунинг, а мысль о неизбежности собственной смерти так уже пере­молота в душе, что стала совсем привычным, второсте­пенным, будничным вопросом. А около лавчонки ре­вет пресопливый, прегрязный мальчишка, бутуз лет пя­ти, – потерял копейку. И вот она зашла, купила ему пару маковников, утерла замурзанную мордашку, одер­нула рубашонку и пошла дальше на суровое, не жен­ское дело, на смертный путь, на Голгофу»¹.

Выступление на заседании Института политической культуры на тему русских в конституции 12.02.2020.

Алекса́ндр Ники́тич Севастья́нов (род. 11 апреля 1954 года, Москва) — российский общественный и политический деятель. Бывший сопредседатель Национально-державной партии России, лишённой Министерством юстиции регистрации в 2003 году Автор и соавтор ряда законопроектов, в частности «о русском народе», «о разделённом положении русской нации» и «проект конституции». 24 февраля 2002 года на учредительном съезде НДПР выбран сопредседателем партии. Один из организаторов «Русских маршей».

Третьяков Виталий обо мне. 27.05.2019

Преамбула

Смотреть должно в корень. Надо устранить причины, чтобы прошло следствие.

Проблема «Русские на Кавказе» относится к разряду этнополитических, а следовательно в принципе не разрешимых методами марксистской политэкономии и не имеющих привычного социально-экономического решения. Ни открытием библиотек и компьютерных классов, ни спортивными и праздничными мероприятиями, ни пропагандистской «накачкой» насчет толерантности, политкорректности и «дружбы народов», ни даже вливанием все новых средств в бюджеты кавказских республик делу не поможешь. Все это – попытки лечить симптомы, а не болезнь.

Проблема складывается из ряда частных этнополитических проблем русского народа. Точнее сказать, положение русских на Кавказе – не отдельная проблема, а лишь фрагмент общей картины системного кризиса русского народа. Просто этот кризис ярче проявляется в этнических анклавах, при столкновении русских интересов с нерусскими, когда слабые и сильные стороны того или иного этноса становятся заметнее (это касается далеко не только Кавказа и проявляется и в Поволжье, и в Туве, и на Севере, хотя и не так ярко в силу особенностей кавказских этносов).

1. Что происходит с русским языком

Трагедия вырождения русского языка, начавшаяся в 1917 году с серии реформ, его «упрощающих», в наши дни переживает новый апогей.

Угроза полноценному существованию русского языка является двуединой.

С одной стороны, на смену «живому великорусскому языку», как титуловал его Владимир Даль, приходит «язык межнационального общения», пригодный лишь для того, чтобы, к примеру, чукча понимал дагестанца и т.п. То есть, язык упрощенный, обедненный, зачастую искаженный, с обрезанными историческими корнями, с убитой традицией, максимально оторванный от русской и славянской этнической основы. Этакий «пиджин-рашн».

В своем максимальном выражении эта тенденция воплотилась в учебнике «Российский язык» для 1-го класса, специально созданном известными «борцами за толерантность и политкорректность»: телеведущим Николаем Сванидзе и правозащитницами Светланой Ганнушкиной и Аллой Гербер. Авторы в пределах своей задачи осуществляют программу, обозначенную Егором Гайдаром: «Россия как страна русских в XXI веке не имеет смысла». По сути, перед нами – очередной прецедент этноцида (бескровного геноцида) русского народа, попытка его уничтожения как культурной, цивилизационной общности, скрепляющей всю Россию воедино. Подрывная антигосударственная суть этого эксперимента очевидна.

Глава из монографии "Золотой век русского искусства и современность".

Итак, XV век – главное столетие истории Древней Руси, время ее второго рождения – или, если угодно, возрождения из огня и пепла междоусобных войн и татарского владычества.

В этом веке не только миру предстала новая – русская – страна, но и русскому народу довелось заново открывать для себя мир. И в силу ряда обстоятельств это новое открытие, как мы убедились, началось более с Востока, нежели с Запада. В какой-то степени в этом еще сказывалась инерция русско-византийских связей, но по мере поэтапного падения Константинополя (этот процесс, стартовав в 1204 году в ходе крестоносного разгрома, развивался затем практически безостановочно до 1453 года) взгляды и интересы русского общества все чаще обращались к нехристианским странам Востока – Сирии, Египту, Индии, Персии¹ и Турции. Археологические данные свидетельствуют, к примеру: на территории Древней Руси араб­ских монет – дирхемов находят в сотни раз больше, чем визан­тийских монет – номисм.

Книга Сергеева «Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия» -- из числа тех, которые нужно читать и обсуждать¹. Во всяком случае, в профессиональном сообществе (у непрофессионального могут поехать мозги набекрень). Она предельно идеологизирована, выстроена вся в подтверждение нескольких авторских идей. Не все из которых базируются на исторических фактах в их максимальной совокупности, а скорее наоборот, исторические факты выборочно используются для их торжества. Но вместе с тем, книга содержит много нового и ценного материала, мало освоенного пока еще нашей исторической наукой и нуждающегося во внимании и осмыслении. Она – прекрасный повод заново обдумать в целом историю родной страны, родного народа.

Лет пять-шесть тому назад я предложил С.М. Сергееву составить коллектив авторов-историков (в основном из числа публикующихся в «Вопросах национализма»), чтобы вместе написать историю русского народа, какового труда, как известно, до сих пор в науке не имеется. Сергеев отказался под предлогом, который показался мне надуманным. Теперь понятно почему: он, оказывается, решил предпринять подвиг атланта в одиночку. Результат получился ожидаемым: разделы, написанные на основании собственных многолетних исследований, оказались блестящими, чего нельзя сказать о тех, что посвящены менее изученным автором периодам и темам. В итоге пострадало главное: стержневая идея книги, ее концепт.

Ордер на арест моего деда я видел собственными глазами в его деле.

На нем стоит яркая, крупная, размашистая подпись красным карандашом: «Ягода». Что это за фрукт такой и какое отношение он имел к моему деду и его гибели?

Дело происходило в 1931 году, когда ОГПУ, после Ф.Э. Дзержинского, умершего в 1926, формально возглавлял В.Р. Менжинский – тяжелобольной человек, почти никогда не покидавший своего кабинета. На самом деле все давно было в руках его всесильного зама Генриха Ягóды, который и осуществил, в отпущенный ему срок, беспримерное по обдуманной, целенаправленной жестокости и систематичности массовое уничтожение русской национальной элиты, недобитой при Ленине. В том числе офицерства дореволюционной чеканки, относящегося к категории «цвет нации», составлявшего едва ли не наиболее численно значительную ее часть. Это был такой же геноцид, как тот, что позже немцы устроили евреям, только гораздо более страшный, ибо у евреев наиболее генетически ценные слои населения уцелели, а у русских, наоборот, были уничтожены все подряд. На «русской грядке», вместо сорняков, были сознательно выполоты все именно самые культурные растения, вместо сухих веток были срезаны самые цветущие и плодоносные. Бывший первый мэр Москвы, мудрый грек Гавриил Попов остроумно и точно назвал все это «Русским Холокостом». Результат которого сказывается до сих пор самым плачевным образом.

1. Что такое революция 1917 года? Я много занимался этим вопросом. В моей книге «Преступник номер один: Уинстон Черчилль перед судом истории» ответу на этот вопрос посвящена большая глава.

2. Нужно отчетливо понимать, что Февральская и Октябрьская революция решительно, принципиально отличаются одна от другой по всем параметрам: по движущим силам, по идеологии, по целям и задачам, по финансам, стоявшим за той и другой, по основным фигурантам.

3. Февральская революция – это, прежде всего, попытка реванша русской элиты, потерпевшей сокрушительное поражение в 1825 году на Сенатской площади. Тогда в лице декабристов эта элита попыталась в очередной раз «ограничить удавкой самодержавие», как это ей не раз удавалось в XVIII веке, когда монархи пытались вести страну «не туда» (Брауншвейгская династия с Бироном, Петр Третий, Павел Первый). Русское дворянство в течение всего столетия тягалось с монархией по поводу того, кому править Россией. Зачастую весьма успешно. Но катастрофа 1825 года надолго отбросила его от кормила и кормушки. Русских дворян, вышедших у Романовых из доверия, сильно потеснили во власти немцы и поляки, в культуре – разночинцы, а в экономике еще и евреи и другие инородцы. Но затем к 1917 году русская элита вырастила новые отряды во всех высших слоях общества, по-прежнему стремящиеся ограничить самодержавие в свою пользу. На этот раз это было уже не только дворянство (читай: офицерство и генералитет), но и духовенство в лице высших иерархов, и буржуазия (примером служат Рябушинский, Коновалов, Гучков, Путилов, Савва Морозов и мн. др.), и интеллигенция (Павел Милюков и бесчисленное множество его единомышленников). Их участие в Февральской революции было посильным, но решающим. Надо признать, что Николай Романов умудрился восстановить против себя все слои русского общества, включая двор и собственную многочисленную родню. Так что нет в России, наверное, ни одного класса или сословия, которое могло бы снять с себя ответственность за Февраль. Не случайно, опять-таки, все сословия и восприняли Февраль как праздник. И даже в эмиграции присягали ему на верность.

Среди русских невежд, дураков и/или провокаторов типа Иванова-Истархова продолжается идеализация Гитлера и оправдание его завоевательного похода на СССР. Необходимо чистить мозги русской публики, особенно юношества, от этого навоза. Этой целью я предлагаю вниманию читателя небольшую главку из моей новой книги «ХХ век: преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом истории».

Гитлер был одним из самых последовательных политиков в мире, почти доктринером, им полностью властвовали идеи и, если так можно выразиться, идейные мечты. Он всегда, невзирая на временные тактические, прагматические отступления, стремился воплотить в жизнь свои теории общественного устройства, свое понимание должного. Чтобы понять его мотивы, надо внимательно читать его программные тексты, в особенности и в первую очередь «Майн Кампф».

Тогда нам станет понятно, что в своих дерзких геополитических мечтаниях Гитлер вполне прогрессивно и реалистически исходил из главного: этнодемографического фактора. Налицо был стремительный рост немецкой этнонации, стоявшей по этому показателю на втором месте в Европе, сразу после русских. С 1870 по 1925 г. население Германии увеличилось на целых 23 млн. человек (более чем на треть за какие-то 50 лет и несмотря на войны и бурную эмиграцию в обе Америки!), составив 63 млн., а к 1939 – все 80 млн., из которых 70 % уже переместилось в города, «раздувшиеся» от такого количества «лишних людей».

Получил сегодня от адресата 88 <dpni.ns@gmail-com> (как я понял, это некая Софья Будникова) информационное письмо о том, что неизвестный мне комитет "Нация и свобода" обратился в посольство Германии от лица русских националистов с предложением, во-первых, оказать давление на Путина с целью заставить Россию уйти из Сирии, а во-вторых, ввести международный контингент в Новороссию для подавления "пропутинских сепаратистов".
Ответил так:

"Господа! Я противник войны в Сирии, так что если бы у вас у самих нашлись возможности оказать давление на Путина с целью прекращения войны, я бы вас понял и поддержал.
Но обращаться к традиционно недружественной для России и русских стране с предложением оказать такое давление я считаю проявлением национального предательства.
А равно предложение к международным организациям вмешаться в русско-украинский конфликт, тем более в "горячей точке" - Новороссии. Тем более не на стороне России, а фактически на стороне бандеровской, неизбывно враждебной нам Украины, которая как раз и нарушает каждый день минские договоренности, продолжая обстреливать многострадальный регион.